Трактовка основных категорий национальной экономики российскими экономистами

Объектом анализа любого экономиста-теоретика является реаль­ная хозяйственная система, которую, однако, можно по-разному понимать, ставя различные цели исследования. Объективной осно­вой различий между теориями служит то, что в мире всегда сосуще­ствуют различные хозяйственные системы, и каждая из них много- укладна, многомерна и многофункциональна и при этом склонна исторически эволюционировать, хотя и в общем направлении, но по собственной траектории и собственными темпами.

Понимание хозяйственной системы у двух выдающихся ученых начала XIX в., Н. Мордвинова и А. Шторха, основоположников на­циональной экономической школы в России, сложилось как анти­теза смитианскому пониманию. Если, согласно последнему, всякая естественная хозяйственная система — это совокупность эгоисти­ческих индивидов, связанных только обменом, то Мордвинов и Шторх рассматривали хозяйство как сложный общенациональный организм, в котором переплетены экономические, внеэкономиче­ские, технические, демофафические факторы.

Расходясь с А. Смитом в понимании объекта исследования, рос­сийские экономисты тем не менее одинаково с ним понимали глав­ную задачу экономической науки — исследование источников роста национального богатства. Принимали они и исходный тезис Смита, который можно сформулировать так: эффективная экономика тре­бует наличия свободной личности как условия действия естествен­ных экономических законов.

Но если А, Смит на этом останавливался, полагая данное условие не только необходимым, но и достаточным, поскольку свободная игра эгоистических интересов на внутреннем и внешнем рынках есть наилучший механизм роста национального богатства, то Н. Морд­винов считал такую аргументацию недостаточной. За 125 лет до из­вестного исследования К. Кларка «Условия экономического прогрес­са» он выдвинул важное положение о том, что в силу природных факторов производительность в сельском хозяйстве растет медлен­нее, чем в промышленности, и поэтому аграрные страны обречены на отставание по сравнению с промышленными. Подобное положе­ние (остававшееся верным вплоть до «зеленой революции» второй половины XX в.) в корне подрывало смитианский постулат, согласно которому свободная конкуренция ведет к равновыгодной специали­зации всех производителей.

Тем самым Н. Мордвинов доказал необходимость анализа эконо­мических институтов с учетом отраслевой структуры и технологии производства. Он обосновал, что понятие «хозяйственная система» может быть содержательным лишь в том случае, если оно включает наряду с другими элементами систему производительных сил с ее структурными и технологическими характеристиками. Реформатор М. Сперанский (чьим сподвижником был Н. Мордвинов) выдвинул идею о возрастающей плотности населения как факторе экономиче­ского развития задолго до экономистов XX в. А. Янга и К. Кларка.

За четверть века до Ф. Листа Н. Мордвинов дал развернутое обос­нование национальных интересов страны с точки зрения увеличения ее богатства и на этой базе сформулировал принципы политики «вос­питательного протекционизма».

Другой крупный изъян смитианства преодолел в своих работах современники. Мордвинова первый российский экономист-акаде­мик А. Шторх. Он опроверг представление о субъекте хозяйства как одномерном экономическом индивиде и о хозяйстве в целом как о сфере только материального производства и обмена; тем самым было отвергнуто и смитианское представление о производительном и не­производительном труде, национальном доходе и национальном богатстве.

В шеститомном труде «Курс политической экономии, или Изло­жение начал, обусловливающих народное благоденствие» (1815), а затем в полемике с последователем А. Смита Ж.-Б. Сэем А. Шторх развил свое учение о политической экономии как единой науке о производстве, накоплении, распределении, обмене ценностей, вклю­чающих внешние (материальные) и внутренние (нематериальные) (шага. Накопленные внешние блага образуют национальное богат­ство, накопленные внутренние — национальную цивилизацию. Д. Шторх доказал, что рост одного не может рассматриваться вне с иязи с развитием другого, один процесс выступает как необходимая предпосылка другого. При этом он выделил особую роль транзитной юрговли в формировании русской культуры, городов и самого госу­дарства.

Таким образом, Н. Мордвинов и А. Шторх заложили фундамент национальной школы экономической мысли в России, обосновав в 11 лучной полемике со смитианством три исходные посылки теорети­ческого анализа:

• о хозяйстве как национальной системе;
• о включении производительных сил в эту систему;
•  об интегрированности материального и нематериального про­изводства в хозяйственную систему.

На основании этих идей последователями Н. Мордвинова и А. Шторха были написаны учебники политэкономии, по которым учились многие поколения российских экономистов, развивавших данные посылки в разных вариантах.

Следует отметить, что работы Н. Мордвинова, а особенно А. Шторха (чьи книги издавались на немецком и французском язы­ках) были опубликованы за четверть века до Ф. Листа и В. Рошера и хорошо известны в Европе, и именно российскую школу следовало бы считать родоначальницей широкого спектра несмитианских те­чений западной мысли, начиная с немецкой исторической школы и вплоть до американского институционализма.

Важную роль в формировании самостоятельной российской шко­лы сыграли научные труды и деятельность А. Чупрова, возглавляв­шего на протяжении четверти века (1874—1899) кафедру политэко­номии и статистики Московского университета, экономиста и ста­тистика с мировым именем, автора наиболее авторитетного и распространенного в стране в тот период учебника экономической теории.

А. Чупров обращал внимание на связь теоретических дискуссий с политической борьбой, в частности, между сторонниками «ман­честерской школы» и сторонниками «государственного социализма». Съезд последних состоялся в Эйзенахе в 1872 г., на следующий год после окончания Франко-прусской войны и разгрома Парижской коммуны. «Отвергая возможность установить гармонию интересов различных классов в обществе путем одной свободной конкуренции, историческая школа требует планомерного воздействия государ­ственной аласти на устранение хозяйственных зол»,— указывал в своей лекции Чупров.

Таким образом, абстрактный экономический анализ, оторванный от реальных процессов развития национальной экономики, отрица­ние роли государства в экономике не могли помочь в поиске путей преодоления межгосударственных и социальных противоречий.

А. Чупров, выявив достоинства и недостатки методологии после­дователей А. Смита, исторической школы и социалистических тео­рий, развивал многофакторный эволюционный подход к разработке экономической теории, который был характерен для работ Н. Морд­винова и А. Шторха. Он изложил свои позиции в неоднократно пе­реиздававшемся «Курсе политической экономии» (первое издание — 1887, посмертное — 1911). А. Чупров, подчеркивая, что «предметом [политэкономии] является хозяйство не единичное, а народное», кон­статировал: «…Теоретическая политическая экономия как наука де­дуктивная не может обойтись без своего рода аксиом…

Экономиче­ская теория отправляется от предположения о человеке как существе разумном, обладающем способностью приспособлять средства к це­лям. Из этого предположения следует, что человек, если ему представ­ляется выбор… будет стремиться достигать наибольшей выгоды с наименьшими пожертвованиями». Этот выбор предполагает единство воли, а носителем этой воли является «единичное хозяйство». По А. Чупрову, «хозяйственная деятельность народов» представляет со­бой сложное взаимодействие единичных хозяйств и общественных хозяйств, определяемое многими конкретными условиями.

В основе экономических законов лежат вечно противоположные, но взаимодополняющие свойства человеческой природы — такие, как эгоистический индивидуализм и кооперативное начало. При этом отдельные роды хозяйственной деятельности, отдельные мест­ности, отдельные эпохи имеют свои «специальные влияния», без учета которых экономических явлений не понять.

Примерами анализа роли таких «специальных влияний» является рассмотрение А. Чупровым экономики железнодорожного транспор­та и аграрных проблем. Он доказал, что железные дороги, строящи­еся при непосредственном участии государства, образуют становой хребет российского национального рынка, формируют этот рынок и включают его в мировое хозяйство.

Будучи одним из самых глубоких знатоков российских и запад­ноевропейских аграрных проблем, А. Чупров разработал «антисто­лыпинскую» концепцию преодоления аграрного кризиса в России. Ее основу составляли не раскол крестьянства на зажиточных «хуто­рян» и полунищих «общинников», а повышение культуры трудового крестьянского хозяйства, ориентированного на рынок, при активной поддержке со стороны государства и широком развитии кооперации.

Крупнейшим представителем российской экономической школы в конце XIX — начале XX в. был М. Туган-Барановский. Его работы по промышленным кризисам и циклам, по истории русской фабри­ки, по кооперации приобрели всемирную известность. В теоретиче­ских трудах обобщенно синтезирован его профессиональный опыт исследований мирового и российского хозяйства с позициями об­щественного мыслителя.

Если теоретические взгляды А. Чупрова (также, как Н. Мордви­нова и А. Шторха) формировались «на гребне» очередной длитель­ной «волны» национального подъема, то М. Туган-Барановский ра- оотал в годы национального кризиса и раскола, усугубленного пора­жением в Русско-японской войне и революцией 1905 г. Это не могло сказаться на его представлениях о предмете и методе политэко­номии, внутренняя противоречивость которых отразила реальные противоречия.

М. Туган-Барановский счел необходимым различать политэко­номию в широком (общеисторическом) и в узком смысле (понимая под последней теорию развивающегося менового хозяйства). Разви­вая методологический подход А. Чупрова, он разделил теоретиче­скую политическую экономию на абстрактную и конкретную.

Первая — абстрактная политическая экономия, устанавливающая общие причинно-функциональные зависимости народного хозяй­ства, не может не пользоваться по преимуществу дедуктивным ме­тодом.

Напротив, конкретная политическая экономия, ставящая себе целью описание, классификацию и объяснение конкретных типов народно-хозяйственных явлений, носит по необходимости индук­тивный характер. Этот отдел экономической науки, пользуясь аб­страктной теорией хозяйства, исследует как существующие типы хозяйственных явлений, так и, в особенности, историческое разви­тие их. Установление направлений экономического развития хозяй­ства является одной из важнейших задач этого отдела науки.

Кон­кретная политэкономия имеет дело с «реальным народным хозяй­ством», которое «есть не только стихийный комплекс единичных хозяйств: в нем действует и рейдирующая сила органов обществен­ной власти — прежде всего государства. Государство в большей или меньшей степени ограничивает свободу действий единичных хо­зяйств, подчиняя их деятельность определенному плану, привноси­мому самим государством».

Объектом регулирования со стороны государства и профсоюзов выступают в первую очередь распределительные отношения, кото­рые, как полагал Туган-Барановский, по природе своей яаляются социальными, а не рыночно-хозяйственными.

До этого момента М. Туган-Барановский развивает многофактор­ный эволюционный подход к предмету и методу экономической тео­рии, который присутствовал у А. Чупрова: народное хозяйство как предмет исследований, понимание хозяйства как системы взаимо­действия стихийных и сознательных начал, синтез дедуктивного и индуктивного методов, акцент на выяснении направлений историче­ского развития, воздействия на него государства, профсоюзов, коопе­рации. Но далее Туган-Барановский делает на первый взгляд проти­воречивые выводы. Он пишет: «Только отказавшись от веры в какие бы то ни было “внутренние законы развития” общества, можно, по моему мнению, удовлетворительно разрешить этот старый русский спор… Никаких “законов развития” общества не существует… самые поиски таких законов основываются на непонимании глубоких от­личий человеческого общества от организма. …Действительно, в прошлом русский социальный строй существенно отличался от за­падноевропейского. Но это не помешало России прийти к капита­листической системе хозяйства… Ничего странного поэтому нет и в том, что в России идет борьба за формы политической жизни Запада».

Эти выводы М. Туган- Барановский основывает на противополож­ности интересов различных групп общества. «…Современное обще­ство распадается на группы с противоположными интересами». Единственная реальная сила, объединяющая людей,— это общече­ловеческая нравственность. Она и должна лежать в основе и теоре­тической, и «практической политэкономии» (т.е. экономической политики, определяющей пути развития национальной экономики). Важнейший принцип этой нравственности — равноценность каждой человеческой личности.

Следует отметить, что в теоретической конструкции у М. Туган- Барановского отсутствует главное объединяющее звено — националь­ные интересы и национальная этика, ибо в этот очередной трагический период российской истории данное звено как раз и было разорвано. Вместе с тем в его теоретических представлениях получил обоснование факт, что общественное развитие в огромной степени (хотя и не цели­ком) зависит от этического выбора, указывающего общее направление социально-экономического и политического движения.

О большинстве крупных российских экономистов можно сказать, что в отличие от смитианцев они не отождествляли этическое нача­ло с рациональным эгоизмом Homo economicus, полагая это начало самостоятельным и непосредственно действующим фактором, как и историческая школа. Но в отличие от последней они не считали, что этическое начало сконцентрировано в определенном общественном институте — религии, государстве или каком-либо корпоративном объединении. Российские экономисты рассматривали человека как носителя противоречивых начал: эгоистического и кооперативного, индивидуалистического и коллективистского, материалистического и духовного. Наличие этих противоречий давало основание для вы­водов о необходимости реформирования национальной экономики с ориентацией на принципы национальной этики.

Двадцатые годы ушедшего столетия показали, чем могла бы стать российская экономическая мысль уже в ближайшем будущем, если бы не сталинские погромы конца 1920—1930-х гг. В этот период рос­сийская мысль выходит в лидеры мировой экономической науки по важнейшим ее направлениям — теориям циклов, экономической динамики, многоукладной экономики, аграрной теории, теории сис­тем, теории регулирования рынка и др. Центральными фигурами здесь по праву следует считать Н.Д. Кондратьева и A.B. Чаянова.

Для изучения национальной экономики предстааляют интерес следующие аспекты их наследия: его национально-консолидирую­щая направленность и связь со специфическими характеристиками российской национальной школы.

В основе кондратьевского учения о больших циклах конъюнк­туры, о статике, динамике и генетике лежит представление о «двой­ственной естественно-социальной природе человека», которую «не­обходимо строго учитывать». Согласно Н. Кондратьеву, «склонность психофизической природы человека к изменчивости является одним из глубочайших условий изменчивости и Пластичности самого об­щества». Однако возможность общественных условий влиять на пси­хофизическую организацию человека ограничена естественно-органическими параметрами этой организации. В ходе длинных волн конъюнктуры осуществляются не только изменения в технике, структуре производства, но и кардинальные сдвиги в системе госу­дарств и общественных институтов.

Н. Кондратьев как бы предуп­реждал нас: «То, что невозможно для человека в силу органических условий, очевидно, не может возникнуть и под влиянием обществен­ных условий». К области невозможного Кондратьев относил и по­строение эффективного безрыночного хозяйства. Общественной формой, соответствующей как двойственной природе человека, так и совокупности внутренних и внешних условий России, он считал государственный капитализм и именно с этих позиций трактовал нэп.

«Организационно-производственная» теория разрабатывалась А. Чаяновым самостоятельно, отдельно от учения Н. Кондратьева, но она удивительным образом дополняет последнее. Н. Кондратьев выделял органическое начало в человеческой природе как ось дол­говременных циклических (в том числе институциональных) коле­баний и базу генетического развития общества и его институтов. А. Чаянов показал (развивая идеи А. Чупрова), что социальное нача­ло само коренится в органической природе человека, не являясь по отношению к ней чем-то внешним.

Свою теорию А. Чаянов разрабатывал на примере крестьянской семьи как социальной основы трудового крестьянского хозяйства. Он показал, что возникновение, структура, функционирование, раз­витие трудового хозяйства подчинены не закону максимизации при­были, а законам воспроизводства семейных отношений.

Это относится ко всякому семейно-трудовому хозяйству, а не только к крестьянскому. Если учесть, что воспроизводству семьи подчинена организация как крестьянско-фермерских хозяйств, так и хозяйств кустарей и ремесленников, надомных рабочих и мелких торговцев, то получится, что семейно-трудовое хозяйство охватывает подавляющую часть населения земного шара. В настоящее время некоторые прогнозисты полагают, что за этими хозяйствами (в ва­рианте «семейно-электронного коттеджа») будущее во всех высоко­развитых странах. Конкурируя с крупными капиталистическими фирмами, трудовые хозяйства неизбежно развиваются по пути коо­перирования не только друг с другом, но и с капиталистическими фирмами.

Своими трудами А. Чаянов заложил основы для более широкого взгляда на экономические институты как на нормы и организации, способные опираться и на эгоистические, и на семейные, коопера­тивные, коллективистские начала человеческой психики.