Ансельм Кентерберийский и его философские мысли

В XI в. жил и работал выдающийся представитель ранней средневековой мысли Ансельм Кентерберийский (ок. 1033 — 1109 гг.), который сказал: «Не ищу разуметь, дабы уверовать, но верую, дабы уразуметь (neque enim quaero intelligere ut credam, sed credo, ut intelligam)».

Именно в Беке им были написаны главные его сочинения: «О грамотном» (между 1080 и 1085 гг.); «Монологий» («Речь к самому себе о смысле веры») (1076 г.); «Прослогий» («Обращение к внемлющему о смысле веры») (1077 — 1078 гг.); «Об истине» (между 1080 и 1085 гг.); «О свободе выбора» (тогда же) и «О падении диавола» (между 1085 и 1090 гг.). В 1093 г. Ансельм назначается архиепископом Кентерберийским. Умирает Ансельм в 1109 г., заслужив у потомков прозвание «Doctor magnificus», т. е. «Чудесный доктор».

В распоряжении человека, считает Ансельм, имеются два источника знания — вера и разум. Познание для христианина начинается с утверждения в вере: факты и истины, которые он хочет понять, даны ему в Откровении. Не понимать, чтобы верить, но верить, чтобы, как следствие, понимать, необходимо для верующего христианина.

Между слепой, бессознательной верой и непосредственным видением Бога существует посредствующее звено — «понимание веры», которое достигается с помощью разума.
Разум далеко не всегда бывает способен постичь содержание веры, утверждает Ансельм; тем не менее он в состоянии много способствовать обоснованию веры в Творца как факта обычного, повседневного существования. Отсюда важнейшей его задачей является поиск действительных (действенных) доказательств в пользу реального существования Бога.
Ансельм в своих сочинениях приводит четыре таких доказательства.

В трех из них он рассуждает о Боге посредством детального рассмотрения бытия сотворенных вещей. В основе его рассуждений лежат две предпосылки:

1. все творения отличаются друг от друга степенью обладания каким-либо совершенством;
2. вещи, наделенные совершенством в какой-либо степени, получают свои относительные совершенства от совершенства как такового, т. е. от Бога. Например, всякая вещь есть какое-то благо.

Мы стремимся к вещам, потому что они суть какие-то блага для нас. Но ни одна из вещей не обладает при этом всей полнотой совершенного блага: степень их благости — и для нас, и для этих вещей — постоянно разнится. Они суть благие, поскольку причастны — кто больше, кто меньше — к изумительной Благости как таковой, т. е. к причине всех благ относительных и частичных. Благо само по себе есть первичная Сущность и Бытие, превосходящее как таковое все обособленно существующее; это первичное тождество сущности и бытия, — утверждает Ансельм, — мы, как правило, и называем Богом.

В т. н. «онтологическом» доказательстве, наиболее знаменитом из всех, перед Ансельмом стоит иная задача, а именно показать, что понятие бытия совершенно реально, хотя и неявно, содержится в собственной характеристике самосущей субстанции
— «Бог». Началом для этого доказательства служит Ансельму определение: Бог «есть то, больше чего нельзя ничего себе помыслить (esse aliquid quo nihil majus cogitari possit)» (Прослогий, 2).

Каждый, даже «безумец, сказавший в сердце своем: нет Бога» (Пс. 13:. 1; 52: 1), способен понять смысл этого выражения, а следовательно, оно существует в его понимании. Вторая посылка рассуждения Ансельма заключается в разграничении между понятиями «бытия в уме» (esse in intellectu) и «бытия вне ума» (esse in re). «Так, когда живописец замышляет то, что ему предстоит делать, он имеет в своем разуме нечто; однако он не мыслит того, что еще не делал, как то, что есть.

Когда же он все написал, он и в разуме имеет уже им сделанное, и мыслит его как то, что есть. Итак, даже и означенный безумец принужден признать, что хотя бы в разуме есть нечто, более чего нельзя ничего помыслить; ведь слыша эти слова, он их разумеет, а то, что разумеют, есть в разуме. Но то, более чего нельзя ничего помыслить, — продолжает Ансельм, — никак не может иметь бытие в одном только в разуме.

Ведь если оно имеет бытие в одном только разуме, можно помыслить, что оно имеет бытие также и на деле; а это уже больше, чем иметь бытие только в разуме. Итак, если то, более чего нельзя ничего помыслить, имеет бытие в одном только разуме, значит, то самое, более чего нельзя ничего помыслить, есть одновременно то, более чего возможно нечто помыслить; чего явным образом быть не может. Следовательно, вне всякого сомнения, нечто, более чего нельзя ничего помыслить, существует как в разуме, так и на деле» (Прослогий, 2. Пер. С. С. Аверинцева).

Вся аргументация Ансельма основывается на следующих принципах:

1. понятие о Боге даруется верой;
2. существование чего-либо в разуме уже означает его истинное существование;
3. существование в мышлении понятия Бога логически требует утверждения, что Он существует в действительности.

Вся разворачивающаяся здесь абстрактная диалектика идет от веры к разуму и возвращается к своему исходному пункту, заключая, что предлагаемое верой немедленно становится умопостигаемым. Некоторые из последующих мыслителей (Бонавентура, Декарт, Гегель) разделяли эти предпосылки Ансельма, другие (Фома Аквинский, Кант) их отрицали.

Даже при жизни Ансельма нашелся достаточно сильный и сведущий оппонент — монах Гаунилон из Мармутье, составивший «Книгу в защиту безумца против Ансельма». Он возражал, что нельзя опираться на идею существования в мышлении, чтобы вывести из этого существование вне мышления. В самом деле, существование в качестве объекта мышления не означает истинного существования — это просто воображаемое бытие.

Гаунилон признает, что данное доказательство помогает понять, что есть Бог, однако предложенная в качестве исходной посылка никогда не позволит нам убедиться, что Бог действительно существует. Ансельм был одним из виднейших сторонников средневекового радикального реализма, считавшего, что значением универсальных понятий — рода и вида («животное», «человек») — являются сущности единичных вещей, существующие субстанциально (т. е. букв. «отдельно», «самостоятельно»).

Кто не может понять, обращался Ансельм к своим современникам, как несколько индивидов составляют понятие одного «человека», тот никогда не поймет, как одно Божество может быть сразу единым в трех Лицах. В разработку концепции реализма в XII в. большой вклад внесли представители т. н. Шартрской школы (при Шартрском соборе), основанной в 990 г.

Фульбертом Шартрским (ум. 1028 г.), учеником Герберта Реймсского и учителем Беренгария Турского, получившим при жизни за страсть к диалектике и к классическим авторам почетное прозвище «Сократ». К числу наиболее значимых представителей Шартрской школы принадлежали: Бернард Шартрский (канцлер школы с 1119 по 1124 гг.; ум. между 1126 и 1130 гг.); его младший брат Тьерри (Теодорик Бретонский, за выносливость в ученой работе получивший от современников прозвища — Ученнейший изыскатель и Осел) (канцлер школы с 1141 г.; ум. между 1150 и 1155 гг.); Гильом из Конша (ум. ок. 1154 г.); Гильберт Порретанский (канцлер школы с 1126 по 1141 г.; ум. 1154 г.); Бернард Сильвестр (ум. после 1167 г.) и отчасти Иоанн Солсберийский (ок. 1120—1180 гг.), обучавшийся также у Петра Абеляра.

Любовь к классическим авторам Фульберта, основателя школы, передалась в полной мере Бернарду, который, согласно преданию, утверждал: «Мы — карлики, сидящие на плечах гигантов. Мы видим больше вещей и вещи более удаленные по сравнению с тем, что видели древние, но не благодаря остроте нашего собственного зрения или нашему собственному росту, а потому, что древние поднимают нас до своей огромной высоты». В сочинениях брата Бернарда — Тьерри (Heptateuchon, букв.

«Семикнижие», 1135—1141 гг.), Гильома из Конша («О философии мира», 1120— 1130 гг.) и Бернарда Сильвестра («О целокупности мира, или Мегакосм и микрокосм», 1143— 1148 гг.) подробнейшим образом излагается в первую очередь натурфилософская проблематика. Для того чтобы понять содержание текста Писания о сотворении мироздания, утверждалось Тьерри, богословию необходимо знакомство с науками арифметики, музыки, геометрии и астрономии (т. е. «квадривия»). Возвыситься умственно до начала числа — единицы — означает возвыситься от сотворенных вещей к их Творцу.

Все вещи, напоминает Тьерри, существуют только посредством Создателя, поэтому Бог — это «форма существования» (forma essendi) вещей. Тьерри, опираясь на мысль Августина, интерпретирует Бога Отца как единство (uni-tas) , поскольку единая единица есть начало числа и источник последовательного числового ряда; Бога Сына — как
«равенство», «ведь единица не может родить ничего, кроме равенства с этой же единицей»; а Бога Духа Святого — как такое «согласие» между «единством» и
«равенством», при котором становится невозможным умножение божественной сущности (единица, помноженная на саму себя, равняется единице).

Именно потому, что «единство есть первое и уникальное бытие всех вещей (cum autem unitas omnium rerum primum et unicum esse sit)», а Бог, согласно Тьерри, есть «первичное и уникальное единство», единственной «формой существования всех единичных вещей» является Бог, который, однако — ни числами, ни вещами — никак не исчерпывается и не исчисляется.

Творение универсума описывается у Тьерри как последовательное развертывание из абсолютно простого божественного первоединства математических множеств, т. е. единств «составных». Перед лицом первоединства сперва с необходимостью возникает материя как чистая «зеркальная» восприимчивость. Она проникается отражениями вечной божественной простоты, и тем самым единство в ней предстает и умноженным, и разделенным.

В дальнейшем материя расслаивается на четыре элемента (земля, вода, воздух, огонь), которые, взаимодействуя между собой, «овеществляют» природное многообразие математических форм. Тьерри был первым, кто начал использовать в преподавании сочинения Аристотеля по силлогистике (аподиктической, диалектической и софистической): «Первая аналитика», «Топика» и «О софистических опровержениях».

Среди прочих его «нововведений» следует также упомянуть две теории, принадлежавшие в прошлом Аврелию Августину и философу- неоплатонику Иоанну Грамматику (Филопону) (ок. 490 — 570 гг.), и получившие через одно-два столетия после Тьерри широчайшее применение:

1. августиновское учение о «семенных, порождающих смыслах» вещей (rationes seminales), т. е. неких заложенных Богом в сотворенные вещи началах, которые в «свернутом виде» заключают в себе все богатство возможностей, или потенций, последующего их развития;
2. филопоновское учение о наличии в сущих вещах некой движущей силы (impetus projecti), позволяющей объяснить непрерывность движения тела, которому прежде извне был сообщен первоначальный толчок.

Подобно другим представителям Шартрской школы, Гильом из Конша исходил в своих философских суждениях из того, что античная (преимущественно платоническая) философия — как «истинное учение о явленном и неявленном бытии» — не вступает при правильном ее истолковании в противоречие с христианской верой.

Отождествляя платоновские идеи с содержащимися в божественном Разуме (Логосе) вечными первообразами всех вещей, Гильом утверждает далее, что посредством (заимствованной из платоновского «Тимея») Мировой души (anima mundi) все эти первообразы осуществляются в тварном временном мире в качестве внутренне соприсущих вещам «врожденных форм» (formae nativae), образующих умопостигаемую структуру универсума.

Мировая душа отождествляется у Гильома с животворящим Духом Святым (Быт. 1: 2) и в качестве принципа жизни всех сотворенных существ и совершенной гармонии мира одушевляет все тело целокупного космоса; весь мир представляет собой, таким образом, одушевленное существо, содержащее внутренне образ Творца — Его всемогущество (Бог Отец), мудрость (Бог Сын) и несказанную благость (Бог Дух Святой).

По утверждению Бернарда Сильвестра (или Бернарда Турского) сотворение мироздания произошло по причине вмешательства Духа божественного Провидения в жизнь предвечно существовавшей Природы и внесения Им благоустроенности и распорядка в первоматерию вещного мира, пребывавшую прежде (т. е. до акта творения) в хаотическом состоянии.